web analytics

Екатерина Шушковская

Современная поэзия

Просто жизнь. Глава 3.

Я уже говорила, что в интернате было два прекрасных коллектива наших маленьких талантов: духовой оркестр и хор. Во всех музыкальных мероприятиях города и пригородов они участвовали и были любимы. Как-то хор ездил на концерт петь перед ветеранами автобусного парка Колпино .. Дети так душевно пели, что взрослые прослезились. Глядя на взрослых дядей и тётей, пели и плакали наши девочки. Потом детей одарили сладостями и , когда ехали уже домой, ребята в автобусе от эмоций стали петь все песни, какие только знают. Это был полный репертуар революционных, советских, детских из мультиков, а потом пошли и цыганские романсы. Я подошла к водителю, думала он будет ругать нас за шум. Пыталась пошутить, что ему выдадим стакан молока за вредность, он ответил, что после такой дороги, все водители будут устраивать конкурс на получение этой работы. Очень ему понравились и дети, и песни, а главное, тот эмоциональный накал, который просто выплёскивался из детей
Всё-таки у маленьких музыкантов очень плотный график занятий, нагрузки большие и времени побыть просто ребёнком очень мало. Правда, моё чадушко младшее умудрялось . Специальные уроки самоподготовки заключались в том, что ученик сам играет в классе, разучивает пьесу. Случайно заглянула к младенцу в класс , уж очень было любопытно, как он сам справляется. Доложу вам: прекрасно! На пюпитре стоит том «Всадника без головы», а младенец в позе Моцарта с флейтой наготове, как раз для таких любопытных, как я, читает. Картина маслом! Пока никто не видел, он у меня, конечно, получил безголовым всадником по музыкальному телу. Книгу до вечера пришлось изъять из обращения. Думаю, не один он такой предприимчивый был.
Два года прошли в интересной работе и в относительном покое за ребят. Младшая дочь проучилась всего год и поступила тоже в училище Римского-Корсакова на теоретико-композиторское отделение. Способностей к сочинительству у неё не было. Но исполнительские навыки и трудоспособность давали ей возможность учиться в престижном училище при консерватории.
Конечно, ровными отношения наши с Романом назвать нельзя. Как-то дня два он ходил хмурый и не сиял мне вслед улыбкой. Мы, женщины, это чувствуем спинкой, можете мне поверить на слово. Я человек мнительный, надумала всяких –разных причин, где главной героиней неприятностей была, конечно, я . Человек на что-то обиделся и дуется, а мне не говорит. Я подёргалась полдня и написала заявление об уходе. Мы, понимаете ли, обиделись. Аккуратно положила на стол господину директору. Надо сказать, что реакцией я была весьма и весьма довольна.
На вопрос, что случилось, я аргументировала тем, что вот уже два дня он мне не улыбается, значит должен сказать, чем недоволен. Что я в работе не так сделала, или «ляпнула» лишнее. Это я тоже прекрасно умею делать. Роман опешил :
-Ну, Екатерина Михайловна. Могут же у меня быть свои личные неприятности? Не связанные с работой?
— Могут!- радостно ответила я. Но их надо оставлять за порогом работы. Вы когда-нибудь, хоть один раз, видели меня «не в своей тарелке» на работе? У меня дома куча детей, а значит и куча проблем. И окна я разбиваю, и температура у кого-нибудь есть и … даже дальше не буду перечислять. Но на работе по мне никто не прочтёт моих домашних проблем. Так?
-Так. Но с Вашего позволения…
Роман с благоговейным почтением, аккуратно и медленно разрывает моё заявление и с трогательной нежностью укладывает в мусорную корзину. Сценка была сыграна на «пять».
Сейчас будем пить «мировую» , говорит Роман и достаёт бутылку коньяка.
-Как это «мировую»? В рабочее время, в детском учреждении? Товарищ-господин директор, это мы с Вами о чём?
-А вы посмотрите внимательно на часы. Наш рабочий день окончен и мы уже сейчас уходим.
Первую нашу «мировую» мы торжественно опустошили над мусорной корзиной с моим незабвенным заявлением в виде невразумительных клочков отличной финской бумаги.
Утром на следующий день я что-то срочно печатала. Стучат в дверь. Не отвлекаясь от работы, я крикнула своё : «Входите» и продолжаю печатать. Кому и что надо сообщат, подойдут.
Но стук продолжался. Пришлось оторваться от тюканья на машинке и взглянуть на дверь. Кто там такой робкий?
В дверном проёме стоял Роман и сиял в улыбке.
-Обратите внимание, Екатерина Михайловна, я Вам улыбаюсь. Могу я пройти на рабочее место?
Как можно было не замечать этих милых и тёплых моментов? « Мы», конечно, таяли , «мы», конечно, млели.
Дамочка я эмоциональная и импульсивная, если что-то не так, как это я понимаю, то — берегись. Порою, я вываливала на бедную директорскую голову накопившееся. Роман слушал меня молча, с воистину ангельским терпением.
Потом (минут через 10-20) до меня доходило, что, как-то не по адресу и не по рангу, и не по делу и я пыталась «везти покойника обратно», но Роман с улыбкой говорил: «Ну, вы же женщины, всё в порядке». Другими словами я переводила для себя : (Дуры! Что с вас взять.)
Прекрасное, счастливое время, то, что это были спокойные последние денёчки, конечно, Судьба мне не сообщила, огорчать не хотела, наверное.
Лето я терпеть не могла. Я никогда в отпуск не ходила, во время отпуска в одном месте, меня всегда просили замещать кого-нибудь из сотрудников «РОНО». Самое для меня страшное — это 36 суток работать кассиром. Деньги мне всю жизнь кажутся фантиками от конфеток. Пустышками-обёртками. Как-то не приросла я к этому явлению в нашей жизни, не прониклась. А надо бы. Всё-таки какая-никакая многодетная мать. Должна бы, но — увы.
Кассиром я работала в вечном трансе . Стояло 50 завхозов в очереди. Я выдавала эти кучи денег (мы жили тогда в « миллионный период перестройки» и всё время боялась просчитаться. К концу дня я эти бумажки разного цвета с трудом определяла. Мне кажется, что в своей жизни я умею всё делать, кроме: работать в торговле и иметь дело с государственными фантиками. Мне скууууучно!
Работа должна содержать хоть маломальский творческий элемент. Тогда я загораюсь и могу сделать невозможное. Просыпается интерес и азарт.
Правда один момент из моей бурной деятельности лже-кассиром мне нравился.
Когда мы ехали за деньгами в банк, с ополчением из ребят в масках и пятнистом прикиде, они выстраивались коридором и я , задрав нос, шествовала к дверям банка и потом обратно с чемоданами денег , то я упивалась этой смешной донельзя ситуацией. Какой бы важной я для всех становилась персоной, не будь этих баулов с денежкой со мной, кто бы меня заметил и так берёг?
В собственных карманах у меня было унизительно пусто. Но я знала, что в этот день и у меня будет зарплата, если не просчитаюсь, конечно. А такой опыт тоже был.
Ни один ученик в мире так не ждал 1 сентября, как я. Мы снова увидимся, после 2-х месячной разлуки. В этот день, как и в каждом учебном заведении шумное торжество, суматоха и организация на ходу образовательного процесса, который за лето дал крен и деморализовался.
Мы даже не виделись, но мы мелькали друг у друга на расстоянии и этого было вполне достаточно, чтоб эмоции били через край. Начался школьный процесс.
Роман приехал из отпуска загорелым, отдохнувшим и , безусловно, самым красивым в мире.
Уже через неделю, на работе мы задерживались допоздна из-за самой работы и нам было уютно сидя на своих рабочих местах видеть друг друга , я заметила, что у Романа к вечеру появляется «девичий румянец». У него проявился постоянный сухой короткий кашель и температура. Дома он не оглашал это дело, так как не хотел споров . На работу он всё равно пойдёт.
Я договорилась с подругой, которая работала в Областной клинике , что полное обследование проведут Роману в течение одного дня и стала приставать по полной программе к объекту моего внимания. Роман, как и всякий человек, отбрыкивался долго, но когда он не мог уже разговаривать по телефону из-за приступов кашля, он согласился поехать со мной в клинику.
— Я решил поставить точки над i — сказал он мне.
Мы поехали их ставить.

Продолжение следует.