Екатерина Шушковская

Горный дух, похоже, спал.
Нет, не крепко, лишь дремал,
Но сквозь сон услышал шум,
Кешу «клинило» от дум.
Горный дух рассвирепел —
Сон был прерван! Гром гремел!
Грозно молнии сверкали:
Что-то с чем-то предвещали.
Гром и молния с небес
Вогнала Ивана в стресс.
Небо в тучи обрядилось,
Ливнем на меня спустилось.
Кеша просто дилетант:
Не хозяин- квартирант.
Он проблем не создавал,
Как на даче проживал.
И пока был тих и нем,
Горный не менял систем.
То котом сидел на ветке,
И подмигивал соседке,
К воронью не приставал.
Он брюнеток миновал!
То орлом парил с вершины,-
Имидж добирал мужчины.
То драконом возлежал,
В три струи дымок пускал,
С огоньком было потуже-
С возрастом и жизнь похуже…
Всё ж не доменная печь,
И блины не надо печь!
Бедолага заскучал
И решил бузить, вандал.
Видно впрямь, ему нужна:
Толь невеста, толь жена.
Пусть станцует, иль споёт,
Знамо дело, развлечёт.
Будет Духу поспокойней,
Да и Кешке подостойней.
Только тут хватил он край,
Пенсионный разгуляй!
Горный Дух во сне служил,
Тишиною дорожил.
Раньше Кеше — благодать:
Он любил к Яге летать,
Облачаться в чешую,
На крыло и всем: «Адью!»
Чем уж там они грешили,
Что потом не поделили
Сам Кощей не говорит
И история молчит.
Только с той поры Кощей,
Стал как будто бы тощей.
Заскучал, затосковал,
Котофеем рыжим стал.
Что он ест, живёт чем, дышит-
Горный Дух о том не слышит.
Раньше было не накладно:
Не мешает спать, и — ладно!
Время диву проявиться:
«У воды, да не напиться»
Сам хозяин этих гор
Появился дать отпор:
«Эй, орёл! Крути-ка вспять!
Бунт придётся прекращать!
Не на ту, скажу с упрёком,
Наступил ты, ненароком.
Появился вдруг Кощей,
Рыжий мокрый Котофей.
Вмиг решил он не лениться,
И в Дракона превратиться.
Тут другая будет стать,
Сможет натиск удержать.
Фыркнул, мыркнул и заглох…
Нет искры. Фитиль промок.
Фокус сдвинул « на потом»,
Оставаясь лишь котом:
«Есть и у меня каприз,
Тут я, почитай, нарцисс,
Я бы сам угомонился,
А теперь типун включился».
Тут метнул в меня как раз
Молнию зелёный глаз:
«Изошёл с тобой насквозь,
Так что ты ломаться брось!
Тут не стоило бухтеть,
Просто надо потерпеть».
-«Я с тобою не знакома,
А терпеть могу я дома.
Выбираю Ваньку я,
Чую в нём судьба моя!
То, что молод,- чепуха!
Кто из нас не без греха?»
Стал Иван слезу давить,
Будто в почву уходить.
Век у нас настал таков,
Что не сыщешь мужиков.
Я взглянула на «орлов»,
Всё понятно мне без слов.
Жизнью сам Кощей контужен,
Вот и с головой не дружен.
Он и меньшее из зол:
Не дракон и не орёл.
Так, немолодой Мурлыка ,
Не осталось лоска, шика,
И не страшен никому,
Тут опеку я возьму.
Но Ванюшку- эту тать,
Надо бы расколдовать.
И жене б его вручила,
Чтоб сама уже следила.
Но коту я прорычала:
«Ваньку расколдуй сначала!
Отслужу тебе потом,-
В дом возьму тебя котом.
А, чтоб ты не заскучал,
Лежебока и нахал,
Приглашу к тебе Ягу,
Ею быть сама могу.
Ты эмоции гаси,
Вот у мужа хоть спроси,
Он же мне не даст солгать:
Злее ведьмы не сыскать.
Горный будет жить, скучая,
Служба у него такая.»
Кот напыжился, изрёк:
«Ванечка, прости, сынок.
Душегубец я, нахал,
С колдовством тут перебрал.
Можешь снова Ванькой стать,
В том судьба твоя и стать.
Опосля, лишь, дорогой,
С глаз моих навек долой!
Мне же каждый день сосиску,
Посвежей сметаны миску,
Чтоб не растолстел я лишку,
Мне б искусственную мышку,
Форму, чтоб не потерять,
Буду с нею я играть.»
Громыхнуло что-то снова.
Нет, друзья, Я не готова!
Я зажмурила глаза,
Думала : опять гроза!
Ливня нет. Какие стасти!
Ждать мне новые напасти?
Открываю я глаза.
Нет дождя. Есть чудеса!
На своём родном диване,
Нет ни Кеши, нет и Вани,
Рядом только кот большой,
Пропади ты, сон чужой!